Том 1 / Том 2 / Том 3 / Том 4 / Том 5 / Том 6
«Можете меня презирать, ненавидеть и проклинать — но я отказываюсь от Бетховена.
Ибо я еще не смею его играть — я умею смотреть на звезды и планеты, но от Солнца я слепну и в слепом состоянии играть не могу и не смею».
Мария Юдина
Второй том Большого (цифрового) собрания записей Марии Юдиной посвящен венско-классическому репертуару — фортепианной музыке Й. Гайдна, В.А. Моцарта и Л. ван Бетховена.
В многомерном пространстве исполнительских интересов Юдиной трудно выделить одну магистральную линию. Однако, при безусловном «бахианстве», при всем ее острейшем интересе к новому и современному, фундаментом репертуара Юдиной оставалась классико-романтическая фортепианная музыка.
Венская классика традиционно составляет стержень академического пианизма. Другое дело, когда к клавишам прикасаются руки истинно великого Музыканта — тогда заигранные шедевры получают новое рождение. Именно так происходило на концертах Марии Юдиной.
Для нее не существовало «вчерашнего», музейного искусства — и венские классики звучат в прочтении Юдиной со всей остротой противоречий, трагических конфликтов бытия. Даже гармоничную идиллию моцартовских сонат она трактует как недосягаемую иллюзию прекрасного, сопровождая ее в своих концертах стихами поэтов-современников. А какая необъятная вселенная раскрывается в мире моцартовской меланхолии, в до-минорном и медленной части Ля-мажорного фортепианного концертов! Недаром столь устойчивая, сколь и неподтвержденная легенда о «пианистке и тиране» (как Сталин случайно услышал Юдину по радио, распорядился записать пластинку, наградил ее «по-царски», а в ответ получил бесстрашное письмо) связана именно с «юдинским» Adagio из фортепианного концерта.
И все же, Бетховену она отводила особе место. Подобно Баху, он был для Юдиной одним из демиургов-творцов, создателей мировой музыкальной вселенной. Ее «Путь к Бетховену» был долог и труден, но может быть, именно потому интерпретации поздних сонат, масштабных вариационных циклов, Четвертого и Пятого концертов, порой при всей их спорности, имели магнетическую, необъяснимую власть над слушателем. Эта власть сохраняется и сегодня, сквозь все технические огрехи несовершенных концертных записей.
Звуки бетховенской симфонии стали неожиданным, но символичным завершением гражданской панихиды по Марии Юдиной, проходившей в фойе Большого зала консерватории. Наверху шла репетиция оркестра филармонии. Как вспоминала Вера Горностаева, «…музыканты вместе с инструментами по собственному душевному движению спустились в полном составе вниз и, установив между колоннами стулья, сели, чтобы играть. Зазвучала Седьмая симфония…»
