Том 1 / Том 2 / Том 3 / Том 4 / Том 5 / Том 6
«Я всю жизнь ищу (и нахожу) новое».
Мария Юдина — Геннадию Рождественскому
«Она не любила музыкальных штампов. Она их разрушала», — это высказывание о Марии Юдиной ее друга, великого культуролога Михаила Бахтина может служить эпиграфом к ее записям, представленным в данном выпуске.
«Только гениальный первооткрыватель, провидец — Мусоргский — мог создать на основе занимательнейших картинок Гартмана произведение всеобъемлющее и единственное по своему значению, художественному и духовному…», — писала Мария Юдина о фортепианном цикле «Картинки с выставки». Поэма о добре и зле, жизни и смерти, Божественной благодати и искажении человеческой сути, воскресшая в красках древнерусского искусства – такими мы слышим «Картинки с выставки» в интерпретации Юдиной…
Синтез русских национальных корней с глубинными духовными исканиями человечества — таким для Юдиной был путь русской (в том числе фортепианной) музыки от «Могучей кучки» до Скрябина, Метнера, Мясковского, и ее современников — Прокофьева и Шостаковича. Не могли не привлечь ее внимания «бахианство» поздних фуг Глазунова, строгий интеллектуализм ансамблей Танеева, философская лирика Метнера. Но прежде всего, Юдина была дочерью своего времени.
«Этот век, как и другие века, находится в непосредственном отношении к Богу… Нужно принимать на себя ответственность за всё, что происходит в современной музыкальной культуре, не перекладывая эту ответственность на прошлое».
«Мы счастливы, что жили в эпоху Прокофьева». Ее знакомство с композитором состоялось в начале 1930-х годов, и с тех пор она стала вдохновенным интерпретатором его фортепианной музыки во всем ее жанровом многообразии — от «Мимолетностей» и пьес из «Ромео и Джульетты» (именно по просьбе Юдиной Прокофьев сделал фортепианную транскрипцию номеров балета) до сонат и фортепианных концертов.
С Дмитрием Шостаковичем Юдина была знакома со студенческих лет. Они оба учились в классе Л. Николаева в Петроградской консерватории и взаимно восхищались прямотой и смелостью художественных исканий. В 1948 году, после позорного заседания Союза композиторов СССР, когда Шостакович, подавленный и одинокий, вышел из зала заседаний, Юдина встретила его букетом цветов и словами признания: «Вы — великий композитор. Вы — великий музыкант. Вы — великий человек». Но среди всех вершин современной музыки одна казалось ей недосягаемой — Игорь Стравинский. «Все его партитуры пишутся Ad Magiorem Dei Gloriam [Во Славу Божию] и потому они для всех людей и неувядаемы». После наступления «оттепели» Юдина стремилась «возвратить» русского гения родине — отважилась вступить с ним в переписку, активно играла его сочинения на самых разных сценах, во многом способствовала его приезду в СССР, к которому организовала масштабную выставку. «Я стараюсь как можно больше и лучше играть Ваши сочинения, — писала она композитору, — призывать к сему других и, если потребуется, научить этих других пониманию и исполнению возможно ближе к сей истине…».
По мнению Геннадия Рождественского, «Юдина смогла услышать, увидеть и прочувствовать звуковую материю Стравинского, проникнув в самые сокровенные тайны ее строения».
