Свою Вторую симфонию Петр Ильич Чайковский написал в 1872 году на Украине, в Каменке — имении своей сестры Александры. Этим обстоятельством объясняется обилие украинских песен, легших в основу симфонии. Для Чайковского такое обилие фольклорных заимствований никогда не было характерно — обычно он ограничивался цитированием одной или двух песен в медленных частях или финалах циклов (Первый квартет, Первый фортепианный концерт, Четвертая симфония). Однако обаяние украинского мелоса (три песни, звучащие в первой, второй и четвертых частях были напеты Чайковскому старым садовником Петром Герасимовичем; четвертая была использована в Анданте кантабиле Первого квартета), а также стремление не отстать от жизни пред лицом набирающей влияние «Могучей кучки» привели композитора именно к такому решению. С «кучкистами», воспринявшими симфонию восторженно (кроме Кюи, всегда критически настроенного к Чайковскому до самой его смерти), Чайковского в этой симфонии сближало не только использование народных мелодий, но и их характерное развитие: в финале, на который приходится «центр тяжести» симфонии, форма сонатного аллегро искусно скрыта в вариациях на тему песни «Журавль», тематический материал которой несомненно превалирует надо всем остальным. Фантастическое скерцо с богатырским маршем в Trio своей фактурой и приемами развития напоминает экзотические страницы музыки Бородина. Однако Чайковский остается здесь самим собой — одухотворенным лириком, певцом жизни души. Это слышно уже в самом начале, во вступлении к первой части, где у фагота звучит южнорусский вариант песни «Вниз по матушке, по Волге» с аккомпанементом струнных, в благородной патетике основных тем, следующих за вступлением и их драматическом развитии. Особняком стоит вторая часть, где Чайковский использовал собственную неопубликованную музыку — свадебный марш из неоконченной оперы «Ундина», а также песню «Прялочка». Эти страницы полны волшебного обаяния, заставляющего забыть о кажущейся несовместимости материала.
Впервые симфония была исполнена 7 февраля 1873 года под управлением Н.Г. Рубинштейна. Позже, в 1880 году, Чайковский переделал симфонию — на настоящем диске она записана именно в этой редакции. Не став столь же популярной, как Первая или три последних, Вторая симфония, тем не менее, является одной из самых тонких и изобретательных партитур Чайковского, что заставило Игоря Стравинского называть эту симфонию своей самой любимой у Чайковского.
Серенада для струнного оркестра принадлежит к числу популярнейших произведений Чайковского. Жанр серенады, исключительно распространенный в XVIII столетии, вновь стал популярен среди композиторов Европы сто лет спустя. Серенады писали Дворжак, Брамс, Фолькман. Сочиняя свою Серенаду, Чайковский опирался как на образцы XVIII века (сам он писал: «В первой части я заплатил дань моему поклонению Моцарту; это намеренное подражание его манере, и я был бы счастлив, если бы нашли, что я не слишком далек от взятого образца»), так и на опыт своих современников, из которых венгерский композитор Фолькман был ему особо близок. Действительно, в характере вступления (Andante non troppo) и основного раздела (Allegro moderato) мы находим характерные черты инструментального письма начала XVIII столетия (вступление) и моцартовской эпохи (основной раздел, не только наполненный моцартовскими аллюзиями, но и берущий у той далекой эпохи ясную, прозрачную, нероматическую конструктивность). Вторая часть — Вальс (Moderate, dolce e molto grazioso) — непременный для жанра серенады знак обращения к бытовому музицированию (в XVIII веке это был менуэт). Чайковский, однако, создает на этом «бытовом» материале музыку ослепительной красоты и безукоризненной формы. «Элегия» (третья часть) имеет отчетливо вокальную природу тематического материала. Черты фактуры вступления указывают на излюбленный Чайковским прием подражания церковному пению — струнные трактованы как «хор» (как, к примеру, в медленной части Третьего квартета), а основная, напевная мелодия Элегии — это, конечно, романс; гениальная «песня без слов» в ряду других, созданных Чайковским. Из сопоставления этих контрастных сфер музицирования рождается единственное минорное «пятно» Серенады— кода Элегии, заканчивающаяся, однако, тихим ре-мажорным аккордом. С другим обличьем бытовой музыки мы сталкиваемся в финале Серенады (с русской темой). «Русская тема» финала — это плясовая песня «Под яблонькой», пронизывающая весь материал финала (например, ее мотив сопровождает изложение певучей побочной партии, совершенно в духе классических образцов идеальных сонатных форм). Так в безусловном шедевре гениального композитора, пусть и скромном по масштабам, слились традиции двух столетий русской и европейской музыки.
