МУЗЫКАЛЬНАЯ ВСЕЛЕННАЯ ГРИГОРИЯ СОКОЛОВА
18 апреля выдающемуся российскому пианисту Григорию Соколову исполняется 65 лет. Его часто называют интеллектуальным исполнителем без ярких внешних эффектов. Вместе с тем эмоциональное воздействие от его искусства столь велико, что каждый концерт становится экстраординарным художественным событием, о котором слушатели вспоминают даже спустя десятилетия. А ключ к разгадке этого феномена отчасти могут дать слова самого Григория Соколова: «Чтобы сыграть одноминутную пьесу, понадобится опыт всей предыдущей жизни».
Карьера Григория Соколова началась в 16 лет с сенсационной победы на Третьем Международном конкурсе имени Чайковского в 1966 году. Исход состязания, всеобщим любимцем которого после второго тура был американский пианист Миша Дихтер, решил финал. Вот как описала его летописец конкурса, музыковед Тамара Грум-Гржимайло: «Самым бурным стал четвертый день третьего тура. В этот день произошло что-то вроде чуда - стремительный взлет шестнадцатилетнего Гриши Соколова, бывшего «в тени» после скромного выступления в первом туре. И какой взлет! Никто и вообразить не мог, что самый юный претендент подарит слушателям лучший на конкурсе Концерт Чайковского… До Г. Соколова концерт ни разу не приобретал ясной, гармоничной, законченной во всех деталях формы (несмотря на отдельные великолепные находки Дихтера, Ересько, Слободяника)… А потом был Концерт Сен-Санса. Григорий Соколов решил его в изящном, отточенном, блестящем стиле, к которому так тяготеет его нарядный пианизм. Все звучало просто отлично!» (из книги «Конкурс Чайковского: история, лица, события»).
Миша Дихтер, Эмиль Гилельс, Григорий Соколов (1966 г.)
Профессиональный путь, начавшийся столь эффектно и неординарно (до сих пор Соколов остается самым молодым победителем конкурса Чайковского, одной из его безусловных легенд) продолжился совершенно обыденно. Музыкант поступил в Ленинградскую консерваторию и окончил ее. Некоторое время преподавал, затем отказался от педагогической деятельности, объясняя это тем, что ошибки учеников для мастера сродни малым дозам постепенно действующего яда. А после целиком сосредоточился на собственном исполнительском искусстве, за прошедшие годы вместившем огромный пласт мировой музыкальной литературы - от немецкого барокко и французских клавесинистов XVIII века до сочинений современных авторов.
«Творческие заповеди» Григория Соколова сегодня известны всем его поклонникам. Пианист всегда сам выбирает залы: в основном гастролирует по Европе, никогда не появляется в Москве, зато весной ежегодно радует петербуржцев. В течение сезона он играет всего одну или две программы, зачастую внося в них изменения непосредственно перед выступлениями. Он редко сотрудничает с оркестрами, отдавая предпочтение сольному формату. (Запись Концерта для скрипки, фортепиано, ударных и камерного оркестра Бориса Арапова, изданная «Мелодией», может считаться одним из раритетов).
В его дискографии практически нет студийных альбомов (работа один на один с микрофоном, без зрительного зала, его не привлекает). Да и концертные записи не столь уж многочисленны. Все то, что стороннему наблюдателю кажется эксцентрикой, для Григория Соколова - естественные и единственно возможные условия для созидания. Он не просто играет новую программу. Он создает новую музыкальную вселенную, придает ей форму, в процессе постоянного развития и изменения раскрывая ее внутреннюю суть и глубинные смыслы. «Самый интересный этап работы над пьесой начинается после первого исполнения, - уверяет пианист. - Это же не так, что сыграл и каждый раз я механически вынимаю и показываю это публике. Каждое исполнение уникально, каждый раз все меняется, и порой весьма серьезно. И этот процесс безумно интересен. Я с большой грустью расстаюсь с какой-то сыгранной пьесой. Мне интересно не сыграть как можно больше, а мне важно, чтобы пьеса прошла весь этот путь» (из интервью ClassicaFM, 2012 год).
По сравнению с записями 60-х годов, в которых слышен тот самый юношеский «нарядный пианизм», привлекавший публику конкурса Чайковского, более поздние записи уже наглядно демонстрируют философский подход, прежде всего к выбору сочинений: на первом плане теперь масштабные опусы и циклы для фортепиано Бетховена, Шуберта, Шумана, Шопена. По словам Григория Соколова, всегда есть некая внутренняя непреложная логика в том, какие произведения выбираются им в тот или иной период, как они сочетаются в концертах, но объяснить ее бывает нелегко.
«Так как же складываются программы? Я действительно не знаю, - говорит пианист. - Очень давно, после того как я сыграл «Гольдберг-вариации» в Большом зале Ленинградской филармонии, кто-то за кулисами мне сказал: ты сыграл «Хаммерклавир», «Гольдберг-вариации», теперь очередь за «Диабелли». Я ответил категорично: нет, эту пьесу я играть не буду. Но через 3 месяца на пюпитре уже стояли ноты, и в следующей программе были «Диабелли». Что-то подобное, видимо, происходит, когда читатель предсказывает писателю неоконченного произведения дальнейший ход событий» (из интервью журналу PianoФорум, 2010 год).
Безусловной вершиной творчества Григория Соколова стало исполнение им музыки Баха. Она оказалась созвучна и его философии, и его творческому методу, универсально соединившему рациональный подход и эмоциональную импровизационность, свойственную самой природе музыкального искусства. Интерпретации баховских опусов, и в особенности концертная запись «Гольдберг-вариаций» 1982 года, породили многочисленные сравнения Соколова с канадским гением Гленном Гульдом, оказавшиеся, впрочем, весьма поверхностными и недолговечными: Григорий Соколов достиг той творческой высоты, когда сравнения теряют всякий смысл. На музыкальном Олимпе он с некоторых пор занял собственное, только ему принадлежащее место - наравне с великими пианистами недавнего прошлого.
Автор текста: Елена Чишковская
ФГУП «Фирма Мелодия», 2015
