В столице Татарстана записывают все симфонии и концерты главного советского классика. Часть 1-я
С начала августа Казань превратилась в город Шостаковича. Государственный симфонический оркестр Республики Татарстан под управлением Александра Сладковского записывает все симфонии и все инструментальные концерты главного советского композитора. Комплект выйдет на лейбле «Мелодия» в 2017 году. Событие из разряда сенсационных для читателей «БИЗНЕС Online» решила засвидетельствовать музыкальный критик Елена Черемных.
Александр Сладковский и Лукас Генюшас
ГЛАС СВЫШЕ И ПИАНИСТ БЕЗ РУБАШКИ
В день своего приезда неделю назад, войдя в ГБКЗ им. Сайдашева где-то около 14:30, с удивлением увидела расходящихся на обед оркестрантов. Первый фортепианный концерт Шостаковича, оказалось, уже записан. Всего за три часа. В зале велась дозапись пианиста Лукаса Генюшаса. Тихонько просочившись в партер, не поверила глазам. Красавец-лауреат второй премии прошлогоднего конкурса им. Чайковского дубль за дублем вдохновенно разыгрывал фрагменты каденции без рубашки. Первый случай в моей жизни, когда на академической эстраде работал полуобнаженный человек. Действительно было жарко. Чтобы звук кондиционеров не попал в микрофоны, охлаждение в ГБКЗ им. Сайдашева, на месяц превращенном в рекординговую студию, включают только во время перерывов. Обнаружив мое присутствие, Лукас накинул, не застегивая, лиловую рубашенцию-распашонку.
Между фортепианными дублями из динамиков раздавался спокойный голос звукорежиссера, уточняющего, что и в каком такте стоит «немножечко изменить». «А так все восхитительно», — заканчивает каждую реплику Владимир Рябенко, звукорежиссер Мариинского театра, подаривший казанскому Шостаковичу свой персональный отпуск. Еще и еще раз исполняя требуемое, Генюшас точнехонько прикасается к клавиатуре. Бисерный пассаж, массивные аккорды — все повторы идут в фиксированном мышечном тонусе: без пережимов, «выстреливающих» нот и прочих случайностей. То, что из зала кажется идеальным, тем не менее провоцирует очередные «небольшие просьбы» звукорежиссера. В отличие от невозмутимого пианиста, ювелирно выполняющего требования, меня степень подробности звукорежиссерского слуха опрокидывает. В том смысле, что испытываю острый комплекс собственной слуховой неполноценности. В борьбе с этим чувством и дождалась: «Запись окончена. Большое спасибо».
