Рекламировать советское ретро сейчас, мягко говоря, неактуально. Когда каждая вторая радиостанция крутит «Веселых ребят» и Магомаева, а в «Олимпийском» не прекращается вакханалия воспоминаний, за слово «ВИА» или уж тем более за «советский лаунж» можно банально получить в морду. В 2005-м, когда «Мелодия» издала первую ласточку — пластинку «От Паланги до Гурзуфа», — такого свинства еще не было. Этой пластинкой — неизданной интуристовской компиляцией 1969 года — тогда все вполне искренне восхищались: честный и прозрачный советский, ну что поделать, лаунж, Анна Герман, всякие смешные дикости (народная песня Ганы, джаз-ансамбль «Балалайка», юмореска «Продавщица бананов»). Казалось, что такой музыки сколько ни издай — все будет мало.
http://www.melody.su/fotos/picture2248.jpg">http://www.melody.su/fotos/picture2248.jpg">http://www.melody.su/fotos/picture2248.jpg">http://www.melody.su/fotos/picture2248.jpg">
За три года «Мелодия» выпустила больше релизов, чем иные российские лейблы — за всю свою историю. Только в разделе эстрады — больше сотни позиций (а вообще-то они переиздают преимущественно классику, а с недавних пор — еще и старые радиопостановки и детские пластинки). Если слушать все подряд, остается довольно странное ощущение. К советской музыке «Мелодия», кажется, относится с такой нежностью, что ценным ей кажется буквально все: музыка, которой заполняли паузы между телепередачами, гимны советских республик и творчество Серафима Туликова — самого тошнотворного из советских композиторов-песенников.
Флагманская серия «Мелодии» называется «Подлинная история отечественной легкой музыки», в ней вышло уже 15 дисков. Общее правило — по возможности не брать инструментальных сборников: это обычно вода, а не музыка. Зато там есть хрестоматия советского фанка. И четыре выпуска с советской босса-новой. И хотя четыре — явно перебор (судя по этим дискам, босса-нова в СССР ни у кого особо не получалась), Пьеха, поющая Жобима, и свингующий Ободзинский вполне могут вас развлечь. Беспроигрышных вариантов — несколько: сборники «Ночь субботы», «Любовь по почте», «Шуба Дуба» и «Потеряешь — больше не найдешь». Старые шейки и твисты, кавер-версия ферреровской «Мирзы», дружелюбно вопящие на плохом русском братья-хорваты и та особенная, душераздирающая советская лирика, из которой выросла вся Агузарова и которую никогда не споют на «Старых песнях о главном».
Серия «Лучшие ВИА» — это скорее «Забытые ВИА» («Коробейники», «Акварели», «Музыка»); забыты они в основном не напрасно. Зато у «Мелодии» всегда хороша патефонная классика — «Рио-Рита», «В парке Чаир», «Танго Оскара Строка». И еще именные пластинки. Юбилейный диск Пьехи, например, собирала сама Пьеха и вставила туда момент, где она поет Пресли по-русски, а также довольно много песен на польском. Сборник Бернеса помогала составлять его жена и отдала кучу невероятных фотографий. Изданы ранние записи Кристалинской: здесь отчетливо слышно, что в СССР 50-х тоже существовал жанр exotica — раскидистые, подрагивающие песни о местах, где ты не будешь никогда. Потом «Неизвестный Утесов» одесского периода: совершенно разнузданный и дикий, поющий так, словно его держит на мушке вся Молдаванка. Наконец, два диска Капиталины Лазаренко (той, что пела про Гану) и почтительно изданный Лев Барашков, известный песней «Усы» и «Ты не верь сатане». Даже Кобзон тут какой-то вегетарианский («Человек беспокойного счастья»). Главное же достижение «Мелодии» — издание концерта Клавдии Шульженко 1966 года. Это документ примерно той же силы и пронзительности, что и известный концерт Марлен Дитрих в CafО de Paris: Дитрих тогда было 53, Шульженко — 60, но интонируют они практически одинаково, и сердце замирает с первых же аккордов — буквально с момента, когда Шульженко заводит «Если вам ночью не спится» и безжалостно смеется между строк.
Новая удачная выдумка «Мелодии» — короткая серия «Мир вокруг мужчины». Четыре тома: «Весна», «Лето», «Осень» и «Зима». Отчетливо видится образ мужчины, который должен скупить себе эти диски: столичный дизайнер либо журналист (работающий, скорее всего, в глянце, или в спортивной периодике), питающий слабость к мелочам советского быта типа хрустальных пепельниц и гэдээровских точилок для карандашей, считающий иконой стиля Богатырева и Ножкина. Для него «Мелодия» ставит музыку, записанную между 1948-м и 1959-м: секстет армянского радио, мастер художественного свиста Таиса Савва, Гуалтьеро Мизиано, Ружена Сикора. Лучше всего зимний и летний выпуск: зимой Инга Донцова поет на идиш песню «Грустная канарейка», известную всем любителям Полунина, а Шульженко — минорную румбу про гитару, идеальный кандидат в саундтрек к Кар Ваю, куда-нибудь рядом с «Sibonеy». Летний же наполовину забит записями натуральных кубинцев и бразильцев, невесть как попавших в Москву 1958 года (после фестиваля, что ли, застряли?), и подобранными в такт жизнерадостными самбами и фокстротами — «Шевелись в ритме, кубинка», «Веселись, негритянка». Весной там главенствует советский кул-джаз и звукоимитация, про «Осень» же затруднительно что-то сказать, кроме того, что осенью выступают граждане из дружественных соцстран и задумчиво мычит саксофон.
Ни на каком «Ретро-FM» такого не услышишь — и слава богу.
Текст: http://www.bg.ru/author/203/">http://www.bg.ru/author/203/">http://www.bg.ru/author/203/">http://www.bg.ru/author/203/">Алексей Мунипов
Опубликовано в журнале "Большой город" http://www.bg.ru/issue/197/">http://www.bg.ru/issue/197/">http://www.bg.ru/issue/197/">http://www.bg.ru/issue/197/">№ 26 (197)
