Текст издания 1986 года:
В маленькой Греции все изменилось со времен Гомера. Теперь уже трудно объединиться грекам для какого-либо похода, нет и не может быть у них общих военачальников; каждый город Эллады — самостоятельное государство, каждый знает лишь свои заботы и интересы... хотя Эллада все-таки на всех одна. Один язык, одни обычаи, одна культура. Широко расселились потомки Одиссея по берегам Эгейского моря и островам. А на востоке от греческих городов-государств к началу V в. до н. э. уже выросла мировая держава персидских царей... почти мировая, — ведь Греция еще не завоевана. Как зловещая тень неумолимо подползают персидские владения. Пали Вавилон и Ассирия, захвачены Сирия, Финикия, Палестина, разбиты войска египетского фараона и жестоко наказаны все попытки завоеванных освободиться. «Царь царей» Дарий I требует покорности от греческих городов Малой Азии, стен которых достигли наконец владения персов. Но восстает самый крупный греческий город Милет, и, удивительно, невзирая на могущество персидского царя, ему решается оказать помощь другой греческий город — знаменитые Афины. Двадцать афин¬ских триер спешат на помощь осажденному Милету... Поздно. Город сожжен, перебиты его защитники, все население угнано в персидское рабство. Огромное по тем временам войско, численностью в 40 тысяч воинов, послал персидский царь против афинян. Пусть все остальные греки не смеют оказывать помощь этому городу, разгневавшему великого царя, требуют персидские военачальники. Грабят и жгут персидские сатрапы греческие города и селения по пути к Афинам, а жителей угоняют в рабство. Вот и Аттика — небольшой городок Марафон... И тут происходит невероятное: десять тысяч афинских гоплитов (тяжеловооруженных пеших воинов) опрокидывают в море сорокатысячную и непобедимую прежде персидскую армию. Дарий I в далекой Персии успевает лишь высказать угрозы грекам… и умирает. Престол достается Ксерксу. Угрожая грекам, Ксеркс все откладывает поход. Он не намерен наказывать одних лишь афинян. Он готовит поход против всей Эллады, от всех греков он надменно требует «земли и воды». Вслед за послами движется войско — и никогда прежде ни один завоеватель не имел такой многочисленной армии. Со всей Азии согнал персидский царь людей. Кого только нет в этой разноязыкой армии: тут и мидяне, и киликийцы, и сирийцы, и египтяне, и вавилоняне, и отборная гвардия — десять тысяч «бессмертных», до зубов вооруженных персидских воинов. На многие километры растянулось войско персов, а по морю, вдоль берегов, плывет, сопровождая армию, громадный флот.
Некоторые греческие города сдаются на милость победителя, Ксеркс уже занял всю Северную Грецию. Если персидские войска ворвутся в Среднюю Грецию, Афины, самый красивый город Эллады, придется оставить. Трудно грекам решить, как обороняться, что-бы устоять. Но в такое время у каждого народа должны найтись люди, которые возьмут на себя смелость руководить обороной. Послушаем их голоса.
...Нет, не окончится скоро эта война для персов, и нельзя победить народ, даже поражения которого пугают завоевателей.
Ученые, философы, поэты уже давно подобрали определение культурному расцвету древнегреческой цивилизации — «греческое чудо». Великая цивилизация маленького народа, возникшая более двух с половиной тысяч лет назад, послужила пьедесталом для культурного развития современной Европы. Так, у истоков европейской литературы стоит древнегреческая, а у истоков древнегреческой — Гомер.
Сами древние греки считали Гомера своим лучшим поэтом. Но как же мало они знали о его жизни. Когда он жил, точно неизвестно — может быть, в XII, а может быть, в VII веке до н. э. Где он родился, тоже неясно. Уже в древности семь городов приписывали себе честь быть родиной Гомера. Он был рапсодом (певцом), странствовавшим по городам Греции и вдохновенно исполнявшим свои песни. В них рассказывалось о героях и богах, сражавшихся за город Илион (Трою), о приключениях хитроумного Одиссея, царя острова Итаки. Позднее, уже в VI веке до н. э., эти песни были впервые записаны в Афинах. Они составили две знаменитые поэмы: «Илиаду» и «Одиссею».
Смутные сведения о самом Гомере, а с другой стороны, выдающиеся художественные достоинства поэм породили много споров среди исследователей. В древности Гомеру приписывали не только «Илиаду» и «Одиссею», но и ряд других произведений. Существовало и другое мнение — Гомер написал только «Илиаду», а «Одиссею», не столь патетическую и более спокойную, написал какой-то другой поэт. И все-таки в древности никто не сомневался в том, что Гомер действительно был. В XVII столетии, однако, даже историчность самого автора поэм поставлена под сомнение. В следующем столетии немецкий ученый Фридрих-Август Вольф уже доказывал, что «Илиада» и «Одиссея» — результат коллективного творчества многих безымянных поэтов.
Так называемый «гомеровский вопрос» остается открытым до настоящего времени. Но есть еще один вопрос, имеющий свою необыкновенную историю, правда, уже решенный в пользу Гомера (и в пользу науки). Насколько достоверно пусть не все, но хотя бы главное в содержании поэм? Долгое время ученые не признавали исторической ценности рассказанного Гомером. Но вот в конце XIX века гениальный самоучка Генрих Шлиман, а вслед за ним ученый-археолог Артур Эванс опровергли это убеждение. Раскопки на месте древней Трои, на острове Крите, в самой Греции подтвердили реальность многих событий и сведений, содержащихся в поэмах. Ныне уже целый период в истории Древней Греции (XI–IX вв. до н. э.) называется гомеровским.
Конечно, главное в поэмах Гомера — не их историческое значение и не ценность исторических сведений, сообщаемых ими. Как и для всей поэзии, главное — это художественные достоинства произведения. Шедевры мировой литературы — «Илиада» и «Одиссея» — много раз переиздавались на русском языке в переводах Н. И. Гнедича, В. А. Жуковского, В. В. Вересаева. Кроме того, для детей существуют прозаические пересказы поэм. Но в пользу аудиозаписи небольших отрывков можно сказать, что поэмы слепого древнегреческого рапсода и предназначались не для чтения, а для слушания. Древняя поэзия начиналась с устного слова.
Десятки тысяч «презренных» рабов, которых даже не считали людьми, вооруженные отвоеванным в бою оружием, сохраняя дисциплину и порядок, построенные правильным, не хуже римского, строем, громили одну за одной римские регулярные армии. Об этом говорили, кто с восторгом, кто со страхом, на узких улочках и на роскошных форумах римских городов, в каморках рабов, в жалких лачугах и в просторных атриях домов богачей, в крестьянских хижинах и в богатых римских поместьях, виллах... А ведь Рим находился в зените своего могущества! Длинный список составило бы перечисление всех покоренных Римом царств, городов, народов и племен. На востоке державы римская армия Лукулла добивала войска могущественного царя Понта Митридата, на западе, в Испании, другая армия во главе со знаменитым Помпеем расправлялась с иберийскими повстанцами. А в самой Италии, в центре римских владений, вот уже третий год римские армии не могли добиться успеха в войне, которую презрительно называли «рабской». Презрение сменилось ненавистью, а затем страхом. Никто не решался выставить свою кандидатуру на выборах претора в 71 г. до н. э. — такого еще не бывало. Вновь избранному, наделенному военной властью полководцу придется выступить во главе вооруженных легионов против рабов. И на это никто не осмеливался. Наконец был избран едва ли не самый богатый римский рабовладелец Марк Красе. Но и он, начав военные действия, запросил у сената невиданной помощи: пусть будут именем сената вызваны со всеми своими армиями Лукулл и Помпей. Рим напрягал все усилия...
Никогда не забудут в могущественной Римской империи Спартака. Хотя до нашего времени сохранилось не слишком много текстов исторического содержания, о Спартаке пишут тридцать два древних писателя, из которых только семеро являются современниками восстания. Но вот что удивительно: восставших рабов презирали, называли их «разбойниками», а к самому главному «разбойнику» – Спартаку – писатели рабовладельческого мира относятся с плохо скрытым восхищением. Его сравнивали с Ганнибалом, называли «похожим на образованного эллина». Исключительная храбрость, благородство, величие духа, военный талант — все это признавали даже враги Спартака.
О Спартаке написано и рассказано намного больше достоверно известного. Он стал популярнейшим героем художественных произведений — романов, повестей, кинофильмов. Интересную повесть о восстании написал для детей советский писатель В. Ян. Небольшой отрывок из этой книги и звучит на диске. Интересно, что даже ученые, историки, занимавшиеся изучением восстания, не отказывались от легендарных версий. Например, крупнейший немецкий историк прошлого века Т. Моммзен доказывал, что Спартак будто бы происходил из рода фракийских царей Спартокидов.
А он был простым рабом из Фракии — попал в плен, служил в римских войсках, бежал, был схвачен, отдан в гладиаторы, выступал на арене, за храбрость и необыкновенное умение владеть оружием был освобожден и принят в школу гладиаторов некоего Лентула Батиата в городе Капуе. Вот, пожалуй, и все, что было точно известно об этом удивительном человеке до того, как он навеки обессмертил свое имя, подняв знамя войны рабов против рабовладельцев.
Нет более популярного героя древней истории, чем Спартак. И если более чем за две тысячи лет его слава не потускнела, а, наоборот, засверкала новыми красками, то это потому, что имя Спартака для человечества навеки связано с борьбой за свободу.
О многом можно узнать, слушая голоса, звучащие на диске. И о многом подумать. На обложке изображен римский юноша, который сопровождает приезжего грека по столице огромной империи времени правления Траяна, последнего крупного римского завоевателя.
Римляне создали огромную державу, основанную на крови и поте миллионов солдат, крестьян, рабов. На столетия Рим стал столицей всего Средиземноморья, сплавом разных культур — италийской и греческой, египетской и азиатской. Какова империя — такова и столица. Город с почти миллионным населением, Рим не должен был иметь себе равных по величественности своих сооружений, по массе сокровищ искусства, в нем собранных. Ко времени Траяна уже двенадцать императоров сменились на престоле. Рим знал Августа, ловкого политикана, позаботившегося о том, чтобы о нем самом и о его правлении осталась наилучшая память и с этой целью украшавшего и благоустраивавшего Рим. С тех пор каждый новый император что-нибудь строил в Риме, как бы подражая Августу и соревнуясь с другими. Правда, величественность сооружений римских императоров мало соответствовала их отнюдь не величественным деяниям. Рим пережил мрачные и страшные десятилетия. Подозрительность преемника Августа — Тиберия привела к массовым политическим убийствам. А правление таких императоров, как Калигула, Нерон, Домициан выродилось в разнузданный террор. Сами императоры тоже не могли наслаждаться безмятежным счастьем. Тиберия задушили, Калигула был заколот кинжалом, Клавдий отравлен, Нерон покончил с собой, Гальба убит разъяренными солдатами, Отон покончил с собой, Вителий отрекся от власти и убит...
Мрачное время как бы отражается и в архитектуре Рима. Особенно в императорских форумах — страшна и тяжела их монументальность. А форум Траяна, которым любуются герои диска, действительно просторен и праздничен. Что ж, такова была и эпоха – время правления новой династии Антонинов. Оно названо «золотым веком», а сам Траян был удостоен сенатом титула «наилучший император». Он действительно был лучше других императоров, этот Траян, начавший свою карьеру простым легионером. Даже став знаменитым полководцем, он шел в походах пешком впереди своего войска. А став императором, продолжал ходить по Риму, отказавшись от носилок, хотя прежние императоры, по выражению Плиния, «как бы боясь равенства, теряли способность пользоваться своими ногами». Придя к власти, Траян прекратил практику политических доносов и убийств. Прежде Рим был заполнен доносчиками, большинство из которых стали уже профессионалами: за малейшее подозрение в «оскорблении величия императора и римского народа» чело¬век лишался жизни и имущества. Траян решил проблему по-военному: как пишет тот же Плиний, «все доносчики... были посажены на наскоро сколоченные корабли и отданы на волю волн». Время правления Траяна, по выражению, может быть, лучшего из римских историков, Тацита, — это «годы редкого счастья, когда каждый может думать, что хочет, и говорить, что думает». «Великой книгой человечества» назвал архитектуру В. Гюго. Но для того чтобы читать эту книгу, нужно много знать. Как бы ни были прекрасны памятники архитектуры, живыми их делает только история, а значит, люди. Камни мертвы без людей, без прошлого. Прошлое мертво без книг о нем. Каменная книга Вечного города, как называли Рим, должна быть поистине увлекательной, ибо этот город, безусловно, один из немногих на свете, чья судьба и роль в истории исключительны.
Фёдор Михайловский
