Однажды один мальчик у меня спросил:
— Как научиться писать сказки?
— Очень просто, — сказал ему тогда я, — нужно взять небольшой, но крепкий, сшитый из полотна мешочек, и все то, что ты увидел и услышал за день, все, о чем думал, чему смеялся и огорчался, складывать в этот мешочек. А вечером, когда мешочек наполнится, надо высыпать содержимое мешочка в решето и просеять. Мелкое, неинтересное уйдет, а важное и веселое останется. То, что останется, положи под подушку и ложись спать. А утром просыпайся пораньше и доставай из-под подушки готовую сказку.
Это, конечно, шутка. Готовую сказку под подушкой не найдешь. Но, чтобы записать новую сказку, нужно, и вправду, что-то увидеть и что-то услышать, о чем-то погрустить и над чем-то посмеяться и только тогда, когда наполнишься всем этим веселым, грустным и добрым, можно брать бумагу и начинать писать, переписывать, просеивать через решето писательского труда все то, что запомнилось, все то, что хочется рассказать.
Так была написана и эта сказка.
Однажды я отправился в зоопарк.
Было воскресенье.
Было лето.
Было тепло.
Текст с конверта грампластинки 1980 года:
Людей в зоопарке было очень много. Особенно малышей. Все они шумели, смеялись и спрашивали.
Малыш, стоящий перед площадкой, на которой резвились тигренок, медвежонок, волчонок и другие звериные дети, спросил у мамы:
— А тигренок, он разве злой?
— Нет, — ответила мама.
— Тогда почему он рычит?
— Он не рычит, — объяснила мама, — просто он так разговаривает. Он так говорит букву «Р».
Вот что сказала малышу мама, а я подумал: «Верно. Не все злое рычит, и не все доброе ест бананы». И пошел дальше. Шел, шел и увидел скамеечку. А на скамеечке мальчик сидел. А рядом с мальчиком папа. Мальчик рыжий и папа рыжий. Оба сидят и мороженое едят. «Вот хорошо, — подумал я, — и я посижу». Подумал и сел. Сижу и слышу.
— Что тебе, — спрашивает папа, — в зоопарке больше всего понравилось?
— Мне, — отвечает сын, — больше всего мороженое понравилось, а еще крокодил.
— Мороженое — понятно, — кивает головой папа. — А вот почему крокодил — непонятно.
— Потому что у него очень приятная улыбка, широ-о-окая, широ-о-окая, — развел сын руками, — как у дяди Толи.
— Вот в чем дело, — сказал папа и улыбнулся.
Папа улыбнулся, и я улыбнулся. Улыбнулся и уже не переставал улыбаться весь день до самого позднего вечера. А вечером пришел домой, взял стопку бумаги и начал работать, писать сказку о Тигренке.
Писал я ее долго, потому что это дело не простое: научить зверей, героев сказки, говорить то, что говорили в зоопарке люди. Тем более, что в моей сказке нет ни зоопарка, ни клеток, ни скамейки, ни мороженого. Даже рыжего папы и рыжего сына — нет! Их нет, а улыбающийся Крокодил — есть. И, конечно же, есть Тигренок. Тот самый, который очень громко говорит свою любимую букву «Р».
Он ее так громко говорит, что мой друг, композитор Марк Минков, сказал:
— Тигренок должен эту букву не только говорить. Он ее должен еще и петь.
— Нет, — замотал я испуганно головой, — этому я его научить не смогу.
— Ты не сможешь, а я смогу, — уверил нас актер и режиссер Московского театра на Таганке Вениамин Смехов.
И мы начали все вместе записывать на пластинку эту музыкальную веселую добрую сказку о щедрости и жадности, о страхе и смелости и, конечно же, о дружбе.
А вот сумели ли мы это сделать?... Об этом уже судить вам, ребята.
Александр Костинский
