Искусство легендарного скрипача Леонида Когана — одно из тех явлений в мире скрипичного исполнительства, которое не укладывается ни в какие рамки, определения и школы. Был ли Коган великим виртуозом? Без сомнения, был. Его записисочинений Никколо Паганини и сценический образ, в который он вжился на телеэкране незадолго до преждевременной кончины, — лишь одно, наиболее запомнившееся многим, свидетельство этого. Страсть и непосредственность, соединенные с высочайшим техническим совершенством, — вот что отличает когановские трактовки виртуозной скрипичной музыки. Был ли Коган тонким и серьезным, самобытным музыкантом? Для ответа на этот вопрос необязательно слушать его записи концертов Альбана Берга или Дмитрия Шостаковича — там это самоочевидно. Достаточно переслушать еще раз того же Паганини и почувствовать, как Коган придает уникальный смысл и неповторимое звучание каждой ноте довольно непритязательных и к тому же изрядно заигранных его коллегами сочинений. Все, что составляет сущность его исполнительства, все то, что он хотел сказать нам — содержится исключительно в тех звуках, что поведал нам его знаменитый Гварнери. Стоит увидеть кино- и телесъемки его концертов, чтобы поразиться тому, как в самых сложных технически местах или в моменты страстных лирических признаний ни один мускул не дрогнет на его лице. Внешний артистизм, эффектный жест и игра на публику были чужды великому музыканту. Эта исключительная серьезность, требовательность к себе, своим ученикам и партнерам по ансамблю, а Когану приходилось играть почти со всеми выдающимися музыкантами своего времени: Ростроповичем, Лузановым, Гилельсом, Баршаем, Ойстрахом, Шапиро, Шерингом, Ивановым-Крамским, Карлом Рихтером, сделали его интерпретации как бы высеченными из камня. Железная логика, исключительная конструктивность трактовок Когана никогда не мешали, однако, ощущению живого становления музыкального текста прямо перед аудиторией. Сравнивая варианты записей разных лет, мы убеждаемся в том, что великий скрипач постоянно пересматривал детали и нюансы передачи текста, переносил смысловые акценты, даже менял привычные темпы.
Это выразил сам Коган в своем интервью 1964 года, отвечая на вопрос об отношении к грамзаписи: «Я очень положительно отношусь к записям, уверен, что необходимо всячески развивать нашу грампластиночную промышленность… Но запись, сделанная не из концертного зала, является в какой-то степени «консервированной» продукцией. Это — модель, пусть даже близкая к техническому совершенству, но модель. Можно пользоваться и «консервами». Но я — за музыку, раскрывающуюся в живом процессе концертного исполнения». Не случайно среди записей Когана так велик процент «живых» исполнений. Это соотношение со временем менялось только в сторону увеличения числа трансляционных записей.
Записи Леонида Когана, к сожалению, и по сей день опубликованы далеко не в полном объеме. Но и то, что известно публике, достаточно для полного представления о творчестве великого скрипача и его жизни, начавшейся 14 ноября 1924 года в Екатеринославе (ныне Днепропетровск) в семье фотографа Бориса Семеновича и Софии Львовны Коган и закончившейся в вагоне поезда на перегоне Москва–Мытищи 17 декабря 1982. Он ехал в Ярославль обыгрывать свою последнюю программу для Большого зала консерватории. В 1941 году, еще в годы учебы в музыкальной школе при Московской консерватории у великого педагога Абрама Ямпольского, Коган записывает свою первую пластинку, так и не увидевшую свет из-за начавшейся войны. Записи возобновляются в 1945, уже в студенческие годы. А после победы Когана в 1947 на конкурсе в Праге его пластинки (тогда еще на 78 оборотов в минуту) начинают исчисляться уже десятками. В тогдашнем репертуаре Когана была масса виртуозных пьес, впоследствии исключенных им из репертуара. Как признавался артист музыковеду В. Григорьеву, «сейчас, с повышением требований публики, такие пьесы должны неминуемо отпасть». Тем более для нас ценны и интересны записи раннего периода. Победа на конкурсе имени королевы Елизаветы в Брюсселе в 1951 году кладет начало международному признанию Когана и одновременно с этим — записям с прославленными зарубежными музыкантами, осуществленными и на зарубежных концертах скрипача, и в студиях крупнейших фирм грамзаписи. К этому же времени — 1950-м годам — относятся ансамблевые записи Когана с Гилельсом, Ростроповичем и Баршаем: квартет Форе, трио Чайковского, Шуберта, Шумана, Гайдна, а также дуэты с супругой — Елизаветой Гилельс. Записи 1960–1970 гг., запечатлевшие игру Когана, ставшего к тому времени одним из прославленных скрипачей мира, демонстрируют репертуар поразительной широты: от старинных сонат в ансамбле с клавесином до сложнейшего музыкально и технически шедевра нововенской школы — концерта Берга; от музыки Паганини для скрипки и гитары до совсем «свежих» по тому времени сочинений — рапсодии Хачатуряна, концерта Вайнберга. На титульных листах этих и многих других сочинений значилось посвящение Леониду Когану.
Однако разные стандарты записи, не единожды сменившиеся за сорок лет артистической карьеры музыканта, стремительный прогресс последнего времени в области звуконосителей с каждым новым витком развития отнимали у поклонников Когана какую-то частицу его запечатленного творческого облика. После смерти Когана фирма «Мелодия» решила исправить несправедливость, выпустив сорок двойных комплектов долгоиграющих пластинок, куда вошла большая часть записанного скрипачом. Однако всего десять лет спустя, на рубеже столетий, в эпоху компакт-дисков записи Когана вновь стали малодоступны, во всяком случае, для российского слушателя. Переиздавая их, фирма «Мелодия» предлагает новую цифровую реставрацию всего лучшего и интересного, что оставил после себя великий скрипач.
Редакция классических программ «Мелодии» выражает глубокую благодарность вдове Леонида Когана, Елизавете Григорьевне Гилельс, и его дочери, Нине Леонидовне Коган, за живое участие в составлении программ серии.
Фёдор Софронов
