Том 1 / Том 2 / Том 3 / Том 4 / Том 5 / Том 6
«Какой же опыт надо иметь, чтобы так играть.
Какую силу оригинальных интуиций духа и какую уверенность в их объективной реальности надо ощущать,
чтобы создавать такое впечатление простой игрой на фортепиано!»
Так устами героя своего романа восторгался философ А.Ф. Лосев игрой Марии Юдиной. Ее коллега, пианист и педагог Яков Зак воспринимал пианистический стиль Юдиной «как человеческую речь — величавую, суровую, никогда не сентиментальную», которая «…уводила в глубины философского постижения произведения, что придавало такую огромную впечатляющую силу ее исполнению Баха, Моцарта, Бетховена, Шостаковича. Курсив, отчетливо проступавший в ее мужественной музыкальной речи… лишь выделял и подчеркивал идейный и художественный замысел».
Последний блок юбилейного цифрового комплекта знакомит слушателей с концертными записями Марии Юдиной, среди которых есть и малоизвестные, а то и вовсе никогда не публиковавшиеся ранее.
Как музыкант интеллектуального склада, Юдина, подобно С. Рихтеру и Г. Гульду, сохраняла творческий дух и в тишине звукозаписывающих студий. И все же, именно в живом концерте, где бы он ни проходил (Юдина была готова играть перед любой аудиторией), ее исполнение превращалось в тот глубоко символический, божественный акт, который подчас вызывал резко противоречивые оценки, но неизменно производил сильнейшее впечатление на слушателя.
«Полипланность мышления, крайние темпы, смелое и свежее прочтение текста», — эти черты, уловленные проницательным критиком еще в первое десятилетие пианистического пути Юдиной, она сохранила вплоть до последних выступлений. Каждый концерт, будь то монографическая программа (моцартовский вечер в Малом зале Московской консерватории 5 октября 1951 г.); своеобразный «срез» западноевропейской и русской фортепианной музыки, как вечер в Киевской филармонии 4 апреля 1954 г. (в первом отделении Бетховен, Бах, Шуберт; во втором — Бородин, Мусоргский, Прокофьев); либо и вовсе причудливое на первый взгляд соединение композиторов, стилей и эпох (концерт 20 октября 1954 г. в Колонном зале дома Союзов в Москве, начавшийся с последней сонаты Бетховена, а закончившийся сыгранной на бис… «Джульеттой-девочкой» Прокофьева) — каждый раз Юдина словно заново открывала для себя художественный универсум, искала истину в синтезе прошлого и современности… И потому самым страшным, суровым испытанием были для нее периоды запретов на концертную деятельность.
«…Вся жизнь Марии Вениаминовны, посвященная красоте, была стремлением к высшим, действенным ценностям красоты и прорывам в другой мир, — сказал на ее отпевании о. Александр Мень. — Именно так она понимала искусство… как совершающее этот прорыв в другую, высшую реальность».
