Текст с конверта грампластинки 1990 года:
Гастроли американского джаз-квартета Дэйва Брубека весной 1987 года стали большим культурным событием. Хотя концерты проходили только в Москве, Таллинне и Ленинграде, увидеть и услышать легендарного музыканта съехались любители джаза практически со всей страны.
Сейчас, конечно, совершенно ясно, что Дэйв Брубек занимает в истории джаза выдающееся место. Его имя вспыхнуло яркой звездой на рубеже сороковых и пятидесятых годов. То была эпоха великих виртуозов и новаторов Чарли Паркера и Диззи Гиллеспи, расцвет «модерн-джаза». Однако, несмотря на бунтарские настроения молодой негритянской интеллигенции, джаз продолжал оставаться музыкой далеко не концертных заведений и не мог еще вырваться за пределы тесных этнокультурных рамок.
В ту пору квартет Дэйва Брубека и стал первым чисто концертным ансамблем современного джаза. Но еще важнее было другое. Брубек раньше всех взорвал ритмические стереотипы джаза, ввел пятидольные, девятидольные, семидольные метры, при этом широко пользовался полиритмией, полифонией, политональностью. По сути, он первым ввел в джаз модальные, ладовые принципы импровизации и тем самым в одиночку навел широкие мосты от собственно джаза к другим музыкальным культурам Европы и Азии, в том числе и к музыке славянских народов. Дэйв Брубек заложил фундамент сегодняшнего джаза, как интернационального по своему существу искусства музыкальной импровизации.
Брубек на десятилетие опередил опыты Майлса Дэйвиса и Джона Колтрейна, с которыми принято связывать рождение модального джаза. А критика в свое время этого не оценила. Да и основная масса джазменов (здесь тоже есть свое агрессивно-конформистское большинство, как везде) упрекала Брубека в надуманности, неискренности своих экспериментов, в навязывании джазу «белой культуры» и тому подобном. Зато студенчество и вольномыслящая молодежь с восторгом принимала Брубека в своих университетских кампусах. А впоследствии выяснилось даже, что такие разные титаны джаза, как Колтрейн, Мингус, Сесил Тэйлор и Кид Ори, были поклонниками Брубека, коллекционировали его записи.
Знаменитый брубековский квартет, в котором играли Пол Дезмонд, Юджин Райт и Джо Морелло, за шестнадцать лет существования взбирался на все мыслимые вершины джазовой славы, объехал с триумфом почти весь мир и оставил нам десятки замечательных грамзаписей. Брубек, Дезмонд и Морелло приобрели огромное число последователей, на их творчестве, их открытиях учились молодые джазмены во многих странах.
Но Дэйв Брубек отомстил и тем, кто пытался делать на джазе политические спекуляции, создав вместе с Айолой едко сатирический мюзикл «Настоящие послы», в котором участвовал сам с квартетом и с такими звездами, как трио Ламберт — Хендрикс — Росс, певица Кармен Мак-Рэй и Луи Армстронг.
Знаменитый брубековский квартет просуществовал шестнадцать лет, что по джазовым меркам очень много. После роспуска его лидер поселился на природе, ушел в композиторскую работу, написал несколько отражающих его умонастроения ораторий — «Свет в пустыне», «Врата правосудия», «Мир миру». И все же этот удивительный музыкант, который в четыре года сел за рояль, в тринадцать был приглашен в джаз-банд, а в двадцать попал в класс композиции к Дариусу Мийо, где и выяснилось, что он не умеет читать ноты, а играет только по слуху и памяти, этот музыкант, который теперь и сам профессор, почетный доктор, обладатель множества наград, этот удивительный Брубек не мог жить без живого общения со своей аудиторией, без концертной практики. В 1982 году он собрал новый квартет и отправился с ним в долгое турне по миру. Еще лет тридцать назад он говорил, что хочет приехать в СССР. И пора для этого наступила только теперь.
Прием москвичей на первом же концерте ошеломил американцев. Даже мое скромное вступительное слово несколько раз прерывалось аплодисментами. Почти каждая пьеса заканчивалась овацией, аплодисменты возникали уже при первых звуках таких его классических пьес, как «Неровный танец», «Дюк», «Трое наготове», а когда в конце концерта, уже после всех «бисов» раздался знакомый ритм пяти четвертей, предваряющий знаменитую мелодию покойного Пола Дезмонда «Тэйк файв», звуки его буквально тонули в рукоплесканиях.
В каждом городе, куда приезжал квартет, устраивались встречи с музыкантами, композиторами и давними поклонниками Брубека. В Москве в Доме композиторов состоялся волнующий джем-сешн, в финале которого желающих одновременно играть на рояле оказалось так много, что самому Брубеку уже не хватило стула и он встал на коленки перед доставшейся ему самой верхней октавой. В Ленинграде джем организовал Давид Голощекин в своем джаз-кафе в ДК моряков, запретив курить за два часа до приезда не переносящего табачный дым Брубека.
Пользуясь данной мне привилегией представлять квартет московской публике, я много общался с Брубеком и сопровождавшими его близкими. У меня возникло чувство, что для Брубека это не просто гастроль, а что-то вроде паломничества в Россию. Брубеки приехали большой, дружной, удивительно теплой общиной. Рядом с Дэйвом была не только его Айола, но и брат Ховард Брубек, академический композитор, с супругой Джун, оба тоже уже немолодые. Крис, один из четырех сыновей, все из которых стали музыкантами и несколько лет назад даже составили вместе с папой Брубеком джаз-ансамбль, давали концерты и записывались на пластинки. Билл Смит, его одноклассник еще по занятиям у Мийо, тоже приехал с женой. А кроме того, квартет сопровождали несколько близких друзей. Они вместе ходили на экскурсии и за покупками, вместе садились за стол, оживленно всё обсуждали.
Много волнений доставило им посещение могил великих русских музыкантов прошлого в Александро-Невской лавре. Всё внимательно рассматривалось, запоминалось, фотографировалось. С трепетом всходил Дэйв Брубек по знаменитой лестнице Филармонии, проходя тот же путь от «Европейской» до сцены, какой проходили до него великие артисты, композиторы и дирижеры. Он и Ховард играли на рояле, к которому прикасались пальцы Чайковского, Рахманинова и Скрябина. И было очень символично, что в этом зале он сыграл «Тему для Джун» своего брата и «Спасибо», собственную пьесу, навеянную Польшей и подаренную ей, когда он был так близко от России тридцать лет назад.
На этом диске собраны разные пьесы из обширного репертуара квартета. Из общеизвестной джазовой классики здесь вальс из диснеевской «Белоснежки» и ностальгическая английская песня «Эти пустяки». Сюда вошли две пьесы, к которым у Брубека особое отношение. «Песня кото», посвященная японскому струнному инструменту и родившаяся из впечатлений о Стране восходящего солнца. «Марш Панге Лингва» — мелодия, дошедшая к нам чуть ли не из библейских времен. Популярные стандарты брубековского квартета — «Блюз для Ньюпорта» и «Король на день» из «Настоящих послов». И «Тема для Джун». Начинается альбом с пьесы, которая была впервые исполнена в Москве, — «Подари мне шлягер». А заканчивается пластинка популярнейшим его хитом «Неровный танец» и «Пять четвертей».
Пусть эта запись сохранит тепло необычайной атмосферы встречи, ощущение замечательного праздника музыки, ощущение большого события, которое не покидало всех нас в те весенние дни 1987 года.
Алексей Баташев
