Текст с конверта грампластинки 1973 года:
Станислав Нейгауз родился в 1927 году в Москве. Первоначальное музыкальное образование получил в школе-семилетке имени Гнесиных (класс педагога В.В. Листовой). В училище при консерватории и на первых курсах консерватории занимался в классе доцента В.С. Белова; С третьего курса и затем в аспирантуре руководителем молодого музыканта стал его отец — профессор Генрих Густавович Нейгауз. Большое влияние на формирование таланта и художественного мировоззрения Станислава Нейгауза оказал замечательный советский поэт Борис Леонидович Пастернак, в доме которого прошли детские и юношеские годы будущего артиста.
В 1949 году началась концертная деятельность Станислава Нейгауза, завоевавшая ему признание широкой аудитории и славу одного из лучших современных советских пианистов. За последние годы артист с большим успехом выступал и за рубежом — во Франции, Италии, Венгрии, Польше, Чехословакии, Югославии и других странах.
Для искусства Станислава Нейгауза характерны большой артистический темперамент; тонкая и разнообразная звуковая палитра; непосредственная обаятельная фразировка, как бы следующая интонациям человеческого голоса; цельность, значительность и безупречность интерпретаторских замыслов, разносторонняя техника. Как и Генрих Нейгауз, он является исполнителем ярок выраженного романтического склада.
В репертуаре Станислава Нейгауза — Моцарт, Бетховен, Шуберт, Шопен, Лист, Брамс, Рахманинов, Скрябин, Дебюсси, Равель, Прокофьев; из них наиболее полно и значительно представлены близки его творческой индивидуальности Шопен и Скрябин, в передаче которых артист занимает у нас в настоящее время едва ли не ведущее место.
Замечательным истолкователем обоих композиторов когда-то был и Генрих Нейгауз. В одной из своих рецензий он писал, что Шопен, при всей своей популярности и доходчивости, по существу самый трудный автор для интерпретатора: «Исполнение его музыки реже достигает тех вершин убедительности, правдивости, духовного совершенства, которого добиваются превосходные исполнители в сочинениях других авторов... Мне кажется, что Шопен, вследствие уникального соединения польского духа с высочайшей французской культурой... необычен прежде всего неслыханно автобиографичностью своего творчества... Чтобы его до конца понять и передать, надо всецело, всей душой погрузиться именно в его единственную душу».
Глубокое проникновение в тайны интерпретации шопеновской музыки в значительной мере обусловлено биографическими связями с польской культурой самого Генриха Нейгауза — двоюродного брата известного польского композитора Кароля Шимановского.
В искусстве Станислава Нейгауза нашли яркое воплощение и развитие пианистические традиции Генриха Густавовича — в исполнительской манере обоих Нейгаузов много общего. Но есть и существенные различия. Так, например, если Генрих Нейгауз явно тяготел к светлым оптимистическим концепциям Шопена (Соната си минор, Третья баллада, Полонез-фантазия, Баркарола, Концертное аллегро, Рондо и другие), то Станиславу Нейгаузу в равной степени близки и драматизм и трагическая героика его музыки.
Мастерство Станислава Нейгауза как интерпретатора произведений великого польского композитора не раз было отмечено в советской и зарубежной прессе.
«У Нейгауза большое содержание шопеновского творчества облечено в благородную, изысканную форму... Мастерство пианиста как нельзя лучше соответствует требованиям шопеновской музыки: певучая, разнообразная кантилена, отличное legato и portamento, обволакивающие педальные звучности, выразительное, своеобразное rubato» (Е. Либерман, «Советская музыка», 1965, № 12).
«Игра пианиста отличалась... артистическим размахом, большой звуковой культурой, привлекла умением охватить форму в целом и остановить внимание на ее деталях... Ровность звучания сочеталась с удивительно естественной фразировкой, певучесть всей фактуры — с тактичным подчеркиванием элементов скрытой полифонии... Моментами артист добивался того гордого, благородного, рыцарственного звучания, которого нам вообще так недостает в исполнении Шопена» (М. Нестьева, «Советская музыка», 1971, № 3).
«Ноктюрн ре бемоль мажор и Четвертая баллада у Нейгауза были восприняты нами не просто как еще один возможный вариант исполнения, а как идеал, исключающий всякую другу интерпретацию» (из французской прессы, Бордо, 1973).
Клод Дебюсси когда-то назвал Шопена увлекательным рассказчиком любовных и воинственных легенд. Уменье передать повествовательный характер шопеновской музыки, провести нить рассказа от начала и до конца увлечь за собой слушателя — одна из самых сильных сторон интерпретаторского дара Станислава Нейгауза. Ради цельности замысла он нередко жертвует отдельными заманчивыми виртуозными и звуковыми деталями и даже в самых технически сложных местах никогда не отступает от необходимых для его воплощения темпов и динамики.
Игра пианиста богата звуковыми, колористическими находками. Говоря о Шопене, достаточно вспомнить, например, Третье скерцо (до-диез минор), в октавной теме которого звонкое fortissimo удивительно сочетается с полетностью и стремительностью, а в хоральных эпизодах поражает воздушное pianissimo нисходящих пассажей. Очень ровное «завораживающее» piano часто встречается в аккомпанирующих фигурациях левой руки, например, в упомянутом ранее Ноктюрне ре бемоль мажор, соч. 27 (один французский критик озаглавил свою рецензию: «Нейгауз — обладатель лучшей в мире левой руки»).
Произведения Шопена на данной пластинке записаны с концерта Станислава Нейгауза в Большом зале Московской консерватории 10 октября 1972 года.
Полонез-фантазия — развернутое произведение типа баллады. Характер тематического материала и сложная импровизационная форма, с трудом поддающаяся музыковедческим анализам, заставляют предполагать здесь программный замысел, хотя достоверных данных на этот счет нет. Образам элегических и возвышенных мечтаний противопоставлены драматические эпизоды, ведущие к победно-ликующему апофеозу. «Я не знаю ничего более подымающего дух, чем весь конец полонеза-фантазии», — писал Генрих Нейгауз.
Ноктюрн ре бемоль мажор (соч. 27) принадлежит к числу наиболее популярных. Бесконечно льющаяся светлая мелодия вызывает представление о лирической сцене лунной ночью.
Ноктюрн фа-диез мажор (соч. 15) — углубленное поэтическое размышление с оттенком тайной печали.
Баркарола — волнующая романтическая поэма, яркий образец светлой любовной лирики позднего Шопена.
Мазурка фа минор (соч. 68) — самое последнее произведение Шопена, записанное прикованным к постели композитором за несколько дней до смерти. Пьеса полна глубокой меланхолии. Весьма выразительны нисходящие «никнущие» секвенционные обороты, особенно при возвращении к основному фа минорному мотиву. Вместе с тем эта миниатюра свидетельствует об удивительной силе творческого духа великого композитора, до последнего дыхания преданного музыке...
Мазурка до мажор (соч. 56) очень яркое воспроизводит образы танцевальности, народного юмора. Слышаться волынка, деревенская скрипка, стук каблуков...
Мазурка до-диез минор (соч. 63) органично сочетает настроения элегичности и танцевальности. Очень интересна каноническая полифония заключительной части.
Четвертая баллада (фа минор, соч. 52) — самая значительная и развернутая из шопеновских баллад. Музыка повествует о печальных и драматических событиях, неумолимо ведущих к трагической развязке. Свободная форма произведения сочетает в себе элементы сонатного аллегро с вариационностью.
Ю. Оленев
