Одноактная опера «Скрипка Ротшильда»» по одноименному рассказу Антона Павловича Чехова принадлежит перу Вениамина Иосифовича Флейшмана, молодого ленинградского композитора, незадолго до Великой Отечественной войны поступившего в Ленинградскую консерваторию в класс композиции Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. В Центральном Государственном архиве литературы и искусства в Москве хранится рукопись партитуры этой оперы, на первой странице которой рукой Дмитрия Дмитриевича написано следующее:
«Скрипка Ротшильда» сочинялась Вениамином Иосифовичем Флейшманом с 1939 года по лето 1941 года, когда началась война. К этому времени был готов клавир «Скрипки Ротшильда» и большая часть партитуры... С начала войны Вениамин Иосифович Флейшман пошел добровольцем на фронт. С тех пор от него и о нем не было известий. Очевидно, он погиб на войне. Уходя на фронт, он оставил в Ленинградском Союзе советских композиторов рукопись «Скрипки Ротшильда». В конце 1943 года эта рукопись была привезена мне. Моя работа свелась к тому, что я дооркестровал «Скрипку Ротшильда» и переписал авторскую карандашную партитуру.
Дмитрий Шостакович. Москва. 5 февраля 1944 года».
По окончании войны стало достоверно известно, что Вениамин Флейшман погиб под Ленинградом в сентябре 1941 года, так же, как погибли на фронтах войны оба его брата.
В мае 1942 года Дмитрий Дмитриевич писал в Ленинград своему ученику Оресту Евлахову: «Очень жалко, что не увез с собой «Скрипку Ротшильда». Я бы ее закончил и дооркестровал. Дорогой друг! Если «Скрипка Ротшильда» находится в Ленинградском Союзе композиторов, то, пожалуйста, присматривайте за ней, а еще лучше, снимите с нее копию, если будет оказия в Куйбышев, перешлите мне. Я очень люблю это сочинение и беспокоюсь за него, как бы оно не пропало...».
Действительно, у Шостаковича было много причин для любви к этому произведению. Прежде всего — большой композиторский талант его ученика, который уже на студенческой скамье привлек внимание своего профессора романсами на стихи Гете и Лермонтова. Вскоре началась и совместная работа над оперой «Скрипка Ротшильда». Возможно, что идею написания оперы на сюжет чеховского рассказа подсказал своему ученику Шостакович — Чехов был одним из его самых любимых писателей: «Читая его, я порой узнаю себя. Мне кажется, что я читаю мемуары обо мне», — говорил Шостакович. В начале 70-х годов он собирался писать оперу на сюжет рассказа Чехова «Черный монах», был намечен и план либретто, причем Шостакович со свойственной ему аналитической прозорливостью отмечал, что «Черный ионах» Чехова написан в сонатной форме. К сожалению, композитору не удалось реализовать свой замысел.
Очевидно, что идеи, заложенные в чеховском рассказе «Скрипка Ротшильда», одинаково волновали и Шостаковича и Флейшмана — и профессора и ученика. Прежде всего, это идея необходимости осмысленной, подлинно человеческой жизни, свободной от власти денег и эгоизма. Слова героя оперы, гробовщика Якова Иванова: «Зачем люди мешают жить друг другу?» — могли бы стать эпиграфом к опере, так же, как слова старого каторжника в опере Шостаковича «Катерина Измайлова»: «Отчего это жизнь наша такая темная, страшная? Разве для такой жизни рожден человек?» — стали философским резюме произведения.
Действие «Скрипки Ротшильда» разворачивается в маленьком провинциальном городке в конце прошлого столетия. Герой оперы — гробовщик Яков Иванов, известный в городе под прозвищем «Бронза», он же скрипач, иногда, в связи с нехваткой музыкантов, приглашаемый в местный еврейский оркестр для «обслуживания» свадеб и похорон. Лудильщик Моисей Ильич Шахкес — «по совместительству» руководитель оркестра, бравший себе больше половины дохода, — приглашал «Бронзу» в оркестр с оплатой по 50 копеек в день, не считая подарков от гостей. В том же оркестре играл флейтист, носивший фамилию известного богача Ротшильда, который, как сказано у Чехова, «даже самое веселое умудрялся играть жалобно».
Либретто оперы написал сам Флейшман. Дмитрий Дмитриевич Шостакович оркестровал две трети оперы, с трогательной деликатностью точно обозначив количество тактов в партитуре.
В те суровые годы, интенсивно работая над такими капитальными вещами, как Седьмая и Восьмая симфонии, опера «Игроки», Вторая соната для фортепиано, Шостакович счел своим гражданским долгом почтить память погибшего ученика работой над окончанием его оперы. Глубокое уважение к погибшему композитору и к труду его учителя послужило стимулом и для нашей работы.
Геннадий Рождественский
1983 г.
